Далеко-далеко,
где дорог нет и нет светофоров,
Жил старик со старухой своею, -
сварливой и жадной.
И ругала она старика каждый день
беспощадно:
Подавай, мол, по быстрому валенки ей от
Диора!
И
поплёлся на рынок старик продавать
помидоры,
Пребывая в печали от жизни такой
безотрадной.
Подошла к нему грозная рыбка размеров
громадных,-
Вся в цепях золотых (там служила она
рэкетёром).
Старика
потащила за шкирку на переговоры,
Дабы он каждый день ей сушил из томатов
гирлянды,
А за то обменяет она гардероб
неприглядный
Злой старухи на модные тряпки с
китайским узором.
Только
бабке всё мало - опять она сыплет укоры,
Их мешая с ударами палкой и бранью
площадной:
"Пусть супругом мне станет певец
всем известный эстрадный,
Что так любит старушек. Как, бишь, его
звали... Киркоров!"
"Йоу
, бабуся, окстись! - щегольнул дед
своим кругозором, -
Я смотрю МЭТЭВЭ и в брэйк-дансе
продвинут изрядно!
Голубой твой Филипп, - любит мальчиков
сладких , нарядных.
Ты послушай-ка лучше кассетку крутого
хардкора !"
Всё
ж,
вздыхая, плетется старик прямо к рыбке
в контору,
Излагает ей с грустным лицом этот
случай досадный.
Рыбка, слыша сие, вся заходится кашлем
надсадным,
А потом отвечает, хлебнув из бутылки
ликера:
"У
меня на примете есть пара шальных
сутенёров,
Что за пару монет блещут сервисом
перворазрядным:
Ублажают старушек в костюмах они
маскарадных,
Исполняючи роль Д'Артаньяна и трёх
мушкетёров."
В
поясненьи нуждается вышестоящая ссора
:
Рыбка магом была. Под влиянием
жидкости смрадной
Загипнозила деда она, хохотнув
плотоядно .
И загрезил старик, будто бабку довел до
игнора .
А
тем временем рыбка созвала огромную
свору
Всяких крабов, сельдей, хищных щучек,
трески травоядной,
Они штурмом решили взять крупный завод
шоколадный,
Чтобы там разводить крокодилов и
козликов горных.
Поутрянке
крутило дедулю, как от МухоМОра.
Вспомнил, только: что, давеча, что-то
морозил, трёхрядно…
Сделал "лотос". Чихнул. Тяпнул
квасу из кринки прохладной.
И побрёл разбираться в деталях, дымя
"Беломором".
Крокодилы
зеленые множились быстро и споро,
Жрали много какао-бобов, - выходило
накладно, -
А вот козлики дохли... Видать, что-то с
пищей неладно,
И качала вахтерша-селедка головушкой
скорбной.
А
старуха наглеет: "Хочу, - говорит - чтоб
шофёром
Ко мне рыбка пошла, и на Mерсе, пред
входом парадным
Моих личных хорОм, ожидала меня. И чтоб
складно
Сельди с щуками, краб и треска в мою
честь пели хОром."
Да,
лелеет старуху старик без особого
флёра…
Ну, а морепродукты – ударно сдают,
подекадно,
От завода, успешно отбитого, шлейф
эстакадный,
Через рынок, к избушке у моря – для
фуникулёра.
А
старуха, не чуя беды, объедалась
рокфором,
Не заметив, что хата объята уж пламенем
чадным,
И сгорела, являя собою пример нам
наглядный,
Чем чреваты бывают, однако, порой
переборы.
Крокодилов
пустили гулять в голубые озёра,
Мол, и сами себе пропитанье добудут, -
всеядны, -
А старик вместо бабки, взял козочку в
дом, - ведь отрадно
С ней вести по ночам задушевнейшие
разговоры.
И
дедок (у порога уже мозгового запора):
"А чего она лезла в купчихи-то, так
безоглядно?
Быть Заслуженной Царской Ткачихой? Но метод бригадный
Должен быть бы ей ближе и золота, и мельхиора."
В
заключенье он с козочкой вместе
отправился в горы,
И зажил там с ней скромно под грохот лавин
канонадный,
Родилась у них крыска... Назвали ее
Ариадной...
В общем, это не сказка, а просто Содом и
Гоморра.